Во всем мире количество выявленных случаев COVID-19 приблизилось к 30 миллионам. Почти миллион человек умерли от инфекции и обострения сопутствующих заболеваний. При этом в большинстве европейских стран фиксируют новые вспышки и резкий рост числа заражений.
Ирина Якутенко, научный журналист и молекулярный биолог, в эфире Настоящего Времени рассказала, какая сейчас волна эпидемии, изменился ли коронавирус и когда будет вакцина.
– То, что происходит сейчас, – это новая волна, вторая, третья? Или вообще это все – одна большая волна?
– Это зависит от страны, нельзя говорить о ситуации в мире. Если мы посмотрим на цифры по миру в целом, мы увидим один непрекращающийся рост. Потому что присоединяются новые страны, и суммарно это складывается в рост. А в некоторых странах это настоящая вторая волна, например, как в Израиле, который с завтрашнего дня закрывается опять на карантин. Или в некоторых европейских странах, когда удалось сбить в ходе первой вспышки количество заболевших до очень маленьких цифр, а сейчас они растут и уже превысили то, что было весной.
– Вот как, например, в Чехии происходит.
– Да, как в Чехии, как в Румынии, во многих других европейских странах. Но в некоторых странах это была плавная история.
– Вирус за это время как-то изменился? Потому что мы больше не видим переполненных моргов, военных грузовиков с умершими, врачей, которые просто не справляются. Вирус стал менее агрессивен, он как-то мутирует?
– Вирус не изменился. Точнее, он изменился, но мы не видим никаких физиологических проявлений этих изменений. Изменились мы, слава богу, благодаря тому, что у нас есть медицина, доказательная медицина и наука, мы за эти полгода на самом деле очень неплохо научились с этим вирусом обращаться.
Хотя у нас до сих пор нет волшебной пули, лекарства, которое бы окончательно излечивало коронавирус, мы уже очень неплохо умеем вести тяжелых больных, понимаем, на какой стадии надо включаться с дополнительной поддержкой, как предотвратить тяжелые последствия коронавируса, прежде всего касающиеся сосудистых патологий, микротромбозов, как не допустить того, чтобы совсем тяжелые умирали. Поэтому сейчас заболеть коронавирусом куда менее страшно, чем весной, потому что шансы, что вы выживете, даже при тяжелом течении гораздо выше.
– Почему до сих пор нет вакцины?
– Потому что вакцина, как и любой другой препарат, должна быть как следует проверена. У нас и так, даже если все фазы испытания будут нормально проходить, будет вакцина сделана за полтора, может быть, два года. Это абсолютно рекордные сроки. Вакцины, например, из последних, которые делались, они по 30 лет тестируются. Например, ротавирусная какая-нибудь вакцина из новых, 28 лет, по-моему, занимала разработка. Это потому что это колоссальная скорость, просто космическая, можно в другую галактику улететь, если бы это была скорость космического корабля.
– А как вы оцениваете шансы на успех российской вакцины?
– Вполне может быть, что эта вакцина окажется неплохой. То есть она может оказаться эффективной и безопасной. Вакцины – вообще довольно безопасные препараты. Именно поэтому на самом деле так велик соблазн побыстрее все это пройти, потому что мы знаем, что редко бывает сейчас, чтобы от вакцин было что-нибудь неприятное.
Она может оказаться хорошей, и это будет парадоксальным образом плохо. То есть это будет хорошо в краткосрочной перспективе, что мы сможем защитить большое количество людей от коронавируса, но плохо в долгосрочной перспективе, потому что это будет прецедент, который покажет, что так можно. Что можно спустя рукава, не пойми как, на девяти добровольцах – всего было 76 на этих всех фазах, три в одной группе, в нескольких группах по девять человек – можно вот так проверять лекарства. Не дай бог, это станет практикой. И это будет очень плохо, если это закрепится.
– Можете вы ли спрогнозировать, будут ли снова жесткие карантины в разных странах? Когда останавливается бизнес, останавливаются заводы, закрываются кафе, парикмахерские и так далее. Или мы, земляне, уже сделали какие-то выводы из предыдущих и отказываемся от этой истории?
– Тут ответ можно разделить на несколько частей. Во-первых, мы знаем, что уже есть Израиль, который вводит обратно строгий карантин – без запрета выходить из дома, но тем не менее все бизнесы, рестораны замораживаются, как было весной.
Вторая часть вашего вопроса – что мы, земляне, научились. Часть землян научилась, ученые и медики, эпидемиологи очень много сделали за это время. Мы неплохо знаем уже, как распространяется вирус, и мы понимаем, что общий карантин не нужен. Что для того, чтобы сдержать конкретно этот вирус, который распространяется кластерно, нужны точечные меры. Но для этого нужно, чтобы население помогало ученым и медикам в этом.
А мы видим: наоборот, люди устали. И мы видим отрицание мер безопасности, отрицание необходимости носить маски. У людей это вызывает раздражение. И при таком подходе вполне вероятно, что где-то еще вновь придется что-то закрывать, просто потому что люди не соблюдают меры, которые помогли бы избежать карантина. Но людям некомфортно, например, лететь в самолете в маске, они этого не делают, и в итоге количество заболевших растет. И может где-то еще сложиться ситуация, как в Израиле, когда без общего карантина уже не обойтись.
