В 2022-2023 годах не менее 17 человек, осужденных ранее за убийство, были помилованы президентом РФ Владимиром Путиным и отправлены на фронт. Вербовка заключенных на войну с Украиной идет по принципу советских штрафных батальонов, где судимость смывали кровью. Но есть и некоторые отличия между сталинскими и путинскими «штрафбатами». О них – в материале проекта Сибирь.Реалии.
Китайские «злые мальчики»
Штрафные батальоны были придуманы в Китае примерно две тысячи лет назад, когда Поднебесная вела тяжелую войну с греческим царством Бактрия на территории современного Узбекистана. Первый поход китайской армии в Среднюю Азию закончился неудачей, после чего генерал Гуан Ли пообещал полную амнистию и боевые награды отбывающим наказание преступникам, которые завербуются в особую армию, состоящую из «плохих парней» (惡少年: буквально – «злые мальчики»). Расчет китайского полководца блестяще оправдался на поле боя: через год 60 тысяч разбойников, насильников и убийц атаковали и сокрушили армию греко-бактрийского царства. С этого времени (102 год до н.э.) Пекин контролировал Центральную Азию и проходившие там торговые пути.
За прошедшие две тысячи лет заключенных нередко выпускали из тюрем на войну, обещая помилование. В Российской империи уголовников вообще не брали на фронт, призывали только политзаключенных. При Сталине, выпустившем «знаменитый» приказ «Ни шагу назад», разрешалось брать в штрафные роты осужденных за легкие преступления, а также политических сидельцев (58-я статья).
О том, как происходил призыв осужденных на военную службу в Первую и Вторую мировую войну, рассказал Михаил Шиловский, доктор исторических наук, профессор Новосибирского государственного университета.
«Сталина чуть было не отправили на фронт»
В Первую мировую войну на фронт из тюрем и ссылок отправляли только политических заключенных, отмечает Шиловский.
Никто из ссыльных революционеров на фронт попасть не успел
– Уголовников не трогали. В Туруханске и Нарыме призывали ссыльных, находящихся на поселении по приговору суда или в административном порядке, по распоряжению министра внутренних дел. Вот таких призывали и направляли в запасные полки. В Томске было четыре полка, где мобилизованных готовили к отправке на фронт. Они проходили «курс молодого бойца», как это называлось в советской армии. Однако никто из ссыльных революционеров на фронт попасть не успел: случилась Февральская революция, которая освободила всех политзаключенных.
– Эта призывная кампания происходила накануне 1917 года?
– Да, призывать «политических» начали только в декабре 1916-го. Поэтому они провели в запасных полках всего несколько недель и занимались в основном разлагающей пропагандистской работой, создав «военно-социалистический союз» меньшевиков и большевиков. Воевать никто из них не воевал, насколько я знаю, а вот взбаламутили они достаточно серьезно военные гарнизоны – в Новониколаевске, Томске и Красноярске.
– С вашей точки зрения, это решение властей о мобилизации ссыльных в армию было ошибочным?
– Образно выражаясь, в обстановке политических и военных неудач правительство швырнуло революционный факел в обозленную солдатскую массу. Это ведь 1916 год, настроения в народе были совсем не такие, как в начале войны. Никакого патриотизма никто уже не испытывал, и те, кого призывали в 1916 году, совсем не хотели воевать. И пропаганда большевиков ускорила разложение армии.
– Дела на фронте были настолько плохи, настолько не хватало людей, что приходилось вот так «скрести по сусекам»?
В Первую мировую в Сибири забрали каждого второго трудоспособного мужика
– Россия в Первую мировую среди воюющих стран мобилизовала в армию больше всех – 16 миллионов человек. Численность кадровой армии составляла 5 миллионов. Еще 11 миллионов были призваны в ходе войны. К примеру, у нас в Сибири забрали каждого второго трудоспособного мужика. И все равно к 1916 году не хватало даже рядовых, а еще больше не хватало грамотных унтер-офицеров и прапорщиков. Кадровый офицерский корпус немцы выбили еще в 1914 году. На уровне командира взвода, командира батальона. Поэтому надо было постоянно готовить смену в школах прапорщиков. Делалось это «по-быстрому»: четырехмесячные курсы, а потом на фронт. Начали призывать студентов, с которых сняли отсрочку, за исключением выпускных курсов. Призывали агрономов, инженеров, учителей.
– И политических ссыльных. Известно, сколько их успели призвать?
– Их и было не очень много, на два порядка меньше, чем уголовников. На той же Нерчинской каторге политических было процентов 6-7 от общего числа заключенных. Из Нарымского края, где сидели Сталин, Свердлов и Каменев, призвали около 400 человек. И, кстати говоря, Сталина чуть было не отправили на фронт. Революция его застала (и освободила) вместе с Каменевым в Ачинске, где они проходили призывную медкомиссию. Если бы война еще немножко продолжилась, вполне возможно, товарищ Сталин или получил бы белый билет, или поехал на фронт.
Дезертиров просто казнили
– Даже в этих условиях нехватки кадров в Российской империи все равно не призывали на фронт уголовников?
– Да, такого не было. Никаких штрафных рот, батальонов, как в Великую Отечественную, не существовало. Дезертиров просто казнили. Тех, кто отказывался идти в наступление, стрелял в спину своим офицерам. В конце 1915 года два сибирских полка отказались идти в наступление, и тогда военный трибунал приговорил зачинщиков к смертной казни. Потом собрали представителей от всех полков, построили на плацу и перед этим строем расстреляли осужденных. В назидание остальным.
– Вы упомянули штрафбаты времен Отечественной войны. Как вообще пришла эта идея, что можно преступников отправлять на фронт?
– Уголовников тогда все-таки брали с минимальными сроками, от года до пяти лет. У них был своеобразный статус. Они, хотя и воевали, но считались преступниками, пока не «искупали кровью» в буквальном смысле. То есть судимость снимали только после ранения.
Для младшего состава, рядовых и сержантов, были штрафные роты. А штрафные батальоны – для офицеров. У нас их часто путают в одну кучу валят, называя «штрафбатами».
Но если вы внимательно прочитаете июльский 1942 года приказ № 227 «Ни шагу назад», там об этих категориях говорится. И, кстати, надо сказать, что в Красной армии не сами придумали эту систему, а заимствовали ее у немцев. Все, как всегда, берется с Запада.
«...когда в немецких войсках расшаталась дисциплина, немцы для восстановления дисциплины приняли некоторые суровые меры, приведшие к неплохим результатам. Они сформировали более 100 штрафных рот из бойцов, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, поставили их на опасные участки фронта и приказали им искупить кровью свои грехи… Они сформировали, наконец, специальные отряды заграждения, поставили их позади неустойчивых дивизий и велели им расстреливать на месте паникеров в случае попытки самовольного оставления позиций или в случае попытки сдаться в плен. Как известно, эти меры возымели свое действие, и теперь немецкие войска дерутся лучше, чем они дрались зимой... Не следует ли нам поучиться в этом деле у наших врагов, как учились в прошлом наши предки у врагов и одерживали потом над ними победу? Я думаю, что следует». Народный комиссар обороны СССР И. Сталин
Будущий генералиссимус, видимо, не знал, что на самом деле штрафбаты появились в частях вермахта до вторжения в СССР, еще в 1940 году. Согласно секретному приказу фюрера был сформирован «Батальон условного заключения № 500» (Bewährungsbataillon), куда зачислялись солдаты, осужденные военными судами и даже приговоренные к смертной казни. Военнослужащие «пятисотого батальона» должны были выполнять самые опасные боевые задания. Отказ влек за собой исполнение первоначального приговора. С 1940-го по 1945 год в «испытательном батальоне» вермахта отслужило 27 тысяч солдат и офицеров.
«Убийц и рецидивистов на фронт не брали»
Во время Второй мировой войны в советские штрафбаты и штрафные роты брали, рассказывает Шиловский, только с легкими судимостями.
Людей осуждали за прогулы, за опоздание на работу и бракованную продукцию
– Убийц и рецидивистов не брали. К тому же надо понимать, кто такие были «уголовники» в сталинской «системе правосудия». Людей осуждали за прогулы, за опоздание на работу и бракованную продукцию. К тому же по лагерям и тюрьмам сидело около 80 тысяч военных, офицеров и даже генералов. Тот же Константин Рокоссовский (арестован в 1937 году как «польский и японский шпион» – СР) или Александр Горбатов (осужден в 1939 г. по 58-й статье на 15 лет лишения свободы – СР), целый ряд других высших армейских чинов. Многие из них сидели вплоть до 1941-1942 годов. Их постепенно освобождали, забирая на фронт. Они начинали заново – рядовыми и продвигались потом до майоров, полковников, генералов.
– То есть 58-ю статью тоже отправляли на фронт?
– Еще как отправляли. Но ведь всем было понятно, что это никакие не преступники, а по большей части те, кто случайно «попал под замес». Среди них были передовики, новаторы, руководители и так далее, то есть обычные советские люди, патриоты своей страны.
– Как они попадали на передовую? Подавали заявления или кто-то за них решал?
– Обычно прокуратура проверяла списки сидельцев и отбирала тех, которые подходили по определенным параметрам, о которых мы уже говорили. В точности я не знаю, как были эти параметры сформулированы, но сужу по фактам – кого в итоге призывали из мест заключения.
– Вы родились в 1947 году, ваш отец был участником войны. Вам доводилось в детстве или юности встречаться с людьми, которые прошли штрафбаты, штрафроты?
Рассказывали, как грабили и как немок насиловали, когда в Пруссию вошли
– Приходилось, конечно. Моего отца в 1940-м призвали, в октябре 1945-го демобилизовали, а в промежутке покалечили на Курской дуге. Я обычно оказывался в компании ветеранов войны, когда с отцом ходил в баню. Народ там расслаблялся, пиво пили, сидя кружком. Многие были сильно «разрисованы», как Рейхстаг в 1945-м. Я имею в виду их татуировки. Они же уголовники были. Это сейчас все делают себе «наколки», а тогда – только определенный контингент. И вот там, в бане, они делились своим фронтовым опытом. Рассказывали, как грабили и как немок насиловали, когда в Пруссию вошли. Вот отсюда у меня некоторый, так сказать, запас воспоминаний.
– Они все это как подвиги описывали?
– Не подвиги, а, так сказать, бытовая картинка фронтовой повседневности. Мол, наступаем мы, бой закончился, пошли по подвалам, особнякам, где что-то можно взять, особенно продовольствие. Кормили-то их плохо. А как поедят разных немецких деликатесов, то начинают проявлять «рыцарское отношение» к женщинам, которые прятались в подвалах.
Я не знаю, что там Мединский написал в новом учебнике для 11-го класса, который Кадыров потребовал изъять и исправить. Но даже в этом учебнике была оговорка буквально на пол-абзаца о том, что случались, мол, «отдельные эксцессы» по отношению к мирному населению.
Маршал Жуков, самый выдающийся "собиратель трофеев", больше километра ткани притащил из Германии
Что значит «отдельные»? Если даже маршал Жуков в этом участвовал, самый выдающийся «собиратель трофеев» среди наших военачальников: больше километра ткани притащил из Германии. Это же все запротоколировано, когда на его даче изымали имущество во время обыска. На что ему было такое количество? Или генерал Телегин, член Военсовета группы наших оккупационных войск в Германии, большой друг Жукова. Его тоже посадили по трофейному делу, а после смерти Сталина реабилитировали. И тогда он потребовал вернуть конфискованные вещи. Его спросили: а зачем вам 20 утюгов электрических (которых тогда в СССР не выпускали)? Он ответил: для детей, для внуков и так далее. Вот на таком примитивном уровне наш генералитет и существовал.
Картины «трофейные» развешивали у себя на дачах вплоть до сортиров, не понимая их настоящей ценности. На этом и основывается у нас психология «штрафбатника», просто есть никому не известные герои, а есть такие, как маршал Жуков, который, хотя и талантлив, но учился только в начальной школе.
Полностью материал опубликован на сайте проекта Сибирь.Реалии.
Форум