Польская журналистка Агнешка Пикулицка, которая постоянно живет в Ташкенте и работает для The Guardian, Al Jazeera, The Diplomat и Eurasianet, написала серию твитов о том, как МИД Узбекистана отказал ей в аккредитации в стране от телеканала Al Jazeera. Помимо отказа в аккредитации, девушка, по ее словам, подверглась домогательствам и стала свидетелем странного поведения со стороны сотрудника МИД Узбекистана по имени Рустам, который ее курировал. Он пытался поцеловать журналистку и несколько раз, несмотря на ее отказ, приглашал на личные встречи.
Агнешка решила, что не будет молчать о том, что произошло, и рассказала обо всем в соцсетях. После этого история резко развернулась на 180 градусов, рассказала она в интервью Настоящему Времени.
– Откуда вообще появился этот «Рустам»?
– Человек говорил, что его зовут Рустам и он работает в Министерстве иностранных дел. Он начал мне звонить. Я думала, что это просто сотрудник Министерства иностранных дел, который будет мне помогать организовывать интервью как иностранной корреспондентке, потому что у него такая задача. Но этот человек начал приглашать [меня] в разные места, а один раз он пытался меня поцеловать.
Я, конечно, не хотела никаких отношений с сотрудником Министерства иностранных дел. Потом через несколько дней я ему это сказала, и после этого началось давление, чтобы я писала заказные статьи.
Я сейчас так рассказываю очень коротко, но это на самом деле была длинная история, это длилось очень долго. В конце концов моя аккредитация в Узбекистане закончилась в августе 2020 года, и я подала документы на ее продление. У Министерства иностранных дел было два месяца, чтобы мне дать ответ. После двух месяцев, конечно, ответ не пришел. Я начала звонить каждую неделю, но ответ не приходил вообще. И в последний понедельник я получаю информацию, что аккредитации я не получила. Мне отказали якобы потому, что по моей аккредитации я работала не только для СМИ, которые указывала, с которыми я официально сотрудничаю, но еще и на другие. Но я думаю, что не это вообще было причиной: просто они знали, что невозможно влиять на мою журналистскую работу, и испугались.
Поэтому я решила, что я всю эту историю опишу в твиттере. Я это сделала. И после этого очень быстро, уже на второй день, получила информацию, что я получу аккредитацию. Одного твита хватило для того, чтобы я получила аккредитацию, второго твита хватило, чтобы уволить Рустама.
– Получается, что вы подали документы на получение аккредитации в МИД Узбекистана. МИД как-то официально отписал вам, что сотрудник по имени Рустам будет вас курировать? Или просто этот сотрудник вам написал: «Я Рустам, я буду курировать ваш вопрос»? Как он вообще появился и почему вы, профессиональный журналист, считали, что это представитель власти?
– Он работал в Министерстве иностранных дел – я там с ним встречалась. Поэтому, когда мне в министерстве сказали, что не знают, кто такой Рустам, я очень была удивлена, потому что он меня там принимал два или три раза. Рустам – это было его второе имя. Его первое имя было Ильхом, но мне он говорил, что он Рустам. Все сотрудники тоже знали его как Рустама, потому что я общалась по его поводу с другими сотрудниками Министерства иностранных дел, и они прекрасно понимали, что это за Рустам.
– Сейчас вам уже, получается, дали аккредитацию? У вас была встреча в МИДе, скажите, на каких условиях вам дали разрешение работать в качестве журналистки? Вам его просто дали – или дали и попросили сильно об этом не говорить? Или дали и попросили как-то лучше освещать происходящее в стране?
– Просто дали, ничего не сказали. Сказали: «Поздравляем». И это все. У меня аккредитация на полгода. Я надеюсь, что после полугода у меня, конечно, со второй аккредитацией не будет таких проблем, как сейчас.
– Перед вами извинились?
– Да, извинились. Я разговаривала с представителем пресс-службы, он извинился. Но знаете: дело даже не в Рустаме. Дело в том, что я полгода не могла получить от МИД даже ответа. Я не говорю даже про аккредитацию – полгода мне не давали ответа. Я у них спрашивала: «Вы можете извиниться за Рустама? Вы тоже должны извиниться за то, что я полгода ждала и не могла получить никакого ответа». И это, по-моему, очень большая проблема в Узбекистане, что иностранным журналистам очень часто не дают вообще никакого ответа. Там нет никакой связи с Министерством иностранных дел, никто не отвечает на вопросы.
– Такой «Рустам», который с вами общался, – в Узбекистане это некий человек во власти, с которым можно было связаться? Такой куратор? Номинально по крайней мере? Когда вы, допустим, освещаете ситуацию в Узбекистане, насколько реально и возможно получить доступ, к примеру, к представителям власти на разных уровнях? Или для этого все равно нужен некий свой человек – какой-нибудь Рустам, который может повлиять, чтобы вам дали интервью?
– Если ты иностранный журналист – то всегда все происходит через Министерство иностранных дел. Я не обращаюсь к определенному министерству в Узбекистане, если я хочу получить комментарий – я обращаюсь в Министерство иностранных дел, где Рустам или другой человек помогают мне получить это интервью. И очень часто бывает так, что он даже едет со мной на это интервью.
Это вообще странная система, в других странах это так не выглядит. Но мы работаем с тем, что у нас есть.
– Сейчас вам какого-то нового «Рустама» назначили? У вас сейчас есть куратор, который может вам хотя бы как-то номинально способствовать в получении этих интервью? Или вам дали аккредитацию, но вы теперь должны сами по себе это решать?
– У меня есть контакты нескольких сотрудников Министерства иностранных дел, и я надеюсь, что я с ними будут работать. Мне надо обращаться к ним. Я надеюсь, что они работают не так, как Рустам. Надеюсь, что они просто сотрудники Министерства иностранных дел и что у меня больше никаких проблем не будет.
– Когда к власти в Узбекистане пришел Шавкат Мирзияев, была озвучена позиция, что Узбекистан теперь станет более открытой страной, и очень многим международным средствам массовой информации предложили в Узбекистане открыть наконец-то свои офисы, чего раньше, при Исламе Каримове, они не могли делать. Вы были одной из первых журналисток, которая на этот призыв откликнулась, и сейчас работаете на месте в Узбекистане. Расскажите, пожалуйста: это желание «открыться» реальное или это просто политическое заявление? Что заявление есть где-то наверху, но внизу его еще не ощущают?
– Это очень тяжелый вопрос. Мне кажется, что с самого начала это открытие было действительно искреннее. Много изменений произошло с самого начала – в 2017, 2018 годах. Власти, мне кажется, были более открытыми. Например, появился портал президента, куда можно было отправить какие-то заявления или написать о проблемах, он еще в это время работал.
Сейчас, насколько я знаю, он уже не работает так хорошо. Вопросы и проблемы людей, с которыми обращаются на этот портал, сейчас решают те же институты, на которые люди жалуются. Поэтому это вообще уже не работает так, как раньше.
Ситуация со свободой СМИ, свободой соцсетей сейчас намного лучше, чем два-три года назад, и люди перестали бояться. Люди сейчас уже откровенно обсуждают сложные вопросы, критикуют государство, появилось много людей, которые откровенно говорят про коррупцию, про несправедливость. И в этом плане [все] очень быстро развивается.
Мне кажется, это зависит от сферы жизни, потому что разные институты государства в Узбекистане работают [по-разному]. Одни из них более открыты, другие – менее открыты, меньше хотят реформ. А Министерство иностранных дел, насколько я понимаю, это самое консервативное министерство, где вообще очень мало изменений произошло за последние годы. Но ситуация настолько непростая, что тяжело ответить одним словом на ваш вопрос.
– Какие у вас дальнейшие планы? У вас сейчас аккредитация только на полгода, вы будете продолжать дальше стараться ее продлевать и освещать ситуацию в регионе, особенно в Узбекистане? Или в какой-то момент вы думаете уехать?
– Я здесь уже два с половиной года, я никуда не собираюсь уезжать. Я здесь работала и без аккредитации. Аккредитация просто дает мне возможность делать интервью с властями, но без этого тоже можно работать. Я пока здесь, я не собираюсь никуда уезжать. Пока я работаю над книгой про Узбекистан.
– В вашей книге этот инцидент тоже, наверное, как-то опишете?
– Я не люблю писать про себя, я очень редко это делаю. Но многие мои друзья-журналисты говорят: «Слушай, надо об этом написать». Но я не знаю, я еще не решила. Посмотрим, возможно.
******
Ранее представитель Сената Узбекистана, руководитель Комиссии по вопросам обеспечения гендерного равенства Узбекистана Танзила Нарбаева заявила, что случай с польской журналисткой «абсолютно неприемлем как в Узбекистане, так и в любой другой стране».
В Министерстве иностранных дел Узбекистана, в свою очередь, сообщили, что второго февраля с журналисткой встретился пресс-секретарь ведомства Авазбек Ходжиметов, который выяснил «дополнительные обстоятельства, связанные с ее аккредитацией и имевшим место инцидентом». Агнешке Пикулицкой принесены извинения за произошедшее.
«Упоминавшийся ранее зарубежным журналистом сотрудник министерства уволен из системы МИД», – говорится в сообщении ведомства.
