«Он влюбился в Киев». Жизнь и смертный приговор бойца Саадуна

Уроженец Марокко 21–летний Брагим Саадун 9 июня был приговорен к смертной казни в так называемой «ДНР». Согласно «законам» этого непризнанного никем кроме России территориального образования, его могут расстрелять. «Суд»​ признал Саадуна виновным в наемничестве, хотя он является военнослужащим регулярной украинской армии и на него распространяются те же правила, что и в отношении других военнопленных, согласно Женевским конвенциям.

Россия, как преемница СССР, является участником Женевских конвенций с 1954 года. Саадун даже во время допроса, после того, как он сдался в плен в Мариуполе, говорил, что является военнослужащим Национальной гвардии Украины. На этом видео он рассказывает в том числе и том, что сдаться в плен его вынудило отсутствие еды – сперва он и еще двое захваченных граждан Великобритании, также приговоренных к смертной казни в «ДНР», Эйден Аслин и Шон Пинне, решили пойти в продуктовый магазин и купить продукты.

Прежде чем вступить в ряды Вооруженных сил Украины, Саадун несколько лет прожил в Киеве. Он был частым гостем танцевальных вечеринок, и в его защиту после известий о смертном приговоре выступило киевское клубное комьюнити – призвав его освободить.

О том, как Брагим Саадун оказался в Украине, почему решил стать военнослужащим, а также о надеждах на его спасение его подруга, киевлянка Лилия Алексанова, сейчас студентка Babson College, решила рассказать Радио Свобода.

– Как вы познакомились?

– Мы с ним познакомились в августе 2021 года. Это было на вечеринке в Киеве, на Подоле. Это была интересная ситуация, скажем так. Я должна была улетать на учебу в Америку, и это была одна из моих последних вечеринок. На тот момент уже все мои друзья ушли домой, а я просто сидела и грустила. Он ко мне подошел и начал утешать. Мы разговорились, он рассказал, что он из Марокко, что он тут, в Киеве, учится, что ему тут очень сильно нравится, что он вообще влюбился в Украину. Начали говорить про проблемы ментального здоровья, он рассказал, что у него депрессия. Я говорю: «Блин, слушай, мы с тобой похожи. У меня тревожное расстройство». Начали говорить про важность в принципе отношения к ментальному здоровью в Украине, в Марокко, как это по-разному происходит в сравнении с Западом и так далее.

– Как Брагим попал из Марокко в Украину?

– Он учился в Киевском политехническом институте, изучал аэрокосмические технологии с 2019 года. Его учеба – это была причина, почему он приехал в Украину. Но ему не очень сильно там понравилось, и он в 2021 году прекратил обучение. Обучение было на английском, а профессорам не очень удобно говорить на английском, потому что это наши профессора, и для него это тоже неродной язык. И он решил, что это не его.

– А вы знали о том, что он пошел служить после решения покинуть учебу?

– Да, конечно, конечно. Когда мы с ним познакомились, он уже рассматривал этот вариант, эта идея его тогда очень сильно заинтересовала. Естественно, я его спросила: «Брагим, зачем тебе вообще это нужно? Ты молодой парень…» Он еще такой, знаете, не очень высокий, 1,7 метра, наверное, как я, щупленький. Я говорю: «Зачем тебе идти в армию? Наслаждайся жизнью». А он мне начал рассказывать: «Я себя чувствую каким-то бесполезным. Раньше я учился, а сейчас у меня есть друзья, я чем-то занимаюсь, но я никакой пользы обществу не приношу». Ну, я подумала на тот момент, что это связано с его депрессией. Знаете, есть хорошее выражение на английском – «giveback». Он приехал в Украину, ему тут очень нравилось, и он хотел что-то хорошее сделать для своих друзей, для страны. И он чувствовал, что если он пойдет служить, пойдет защищать Украину, а он знал про войну 2014 года, тогда он не только для себя какие-то полезные вещи сделает (а первое то, что он вырастет как мужчина, сможет стать сильнее, себе что-то доказать), но и – самое важное для него было – что он будет полезным. Я помню, когда мы с ним потом еще раз ходили на вечеринку, танцевали вместе, я увидела у него в одном из ушей наушник. Я говорю: «Слушай, а зачем тебе наушник? Тут же музыка играет». А он говорит: «Нет-нет, я жду, мне должны позвонить. Это очень важно, это по поводу того, что я хочу присоединиться к армии».

– Что происходило потом после того, как он стал служить в армии?

– Я улетела в Америку в конце августа. И как раз мою последнюю ночь в Киеве мы провели вместе – гуляли по Крещатику, он меня потом посадил на такси… Такой момент, конечно, был, я вот сейчас думаю, когда все эти события произошли, если бы я знала, вот если бы я знала, что он попадет в плен, что я не вернусь летом в Украину… Я-то надеялась в тот момент, я думала о том, как я вернусь назад и что мы будем вместе снова веселиться, тусоваться, проводить хорошо время. Но потом мы с ним поддерживали контакт, конечно, и я жаловалась, что мне грустно, хочу домой. Он мне писал про свои какие-то вещи тоже, про свои переживания и так далее. Естественно, мы поддерживали связь, я знала, что он пошел в морскую пехоту. И я знала, что он служил под Мариуполем. Естественно, 24-го числа (24 февраля, когда российские войска вторглись на территорию Украины – РС), у меня была полночь, когда объявили, что на нас напала Россия, естественно, это был первый человек после моих родителей, которому я написала. Он мне так ответил: «Лиля, не переживай, со мной все хорошо. Я жив, здоров». И все, как-то так сухо, коротко. Я подумала: слава богу, с ним все окей. После этого мы поддерживали с ним связь, я периодически ему писала, он тоже, коротко отвечал. Ну, я думала, что человек занят и все такое. И потом в конце марта связь с ним прекратилась совершенно.

– А он был на «​Азовстали»​ в то время, когда он вам писал?

– Я не знала на тот момент, потому что он не имел права говорить, насколько я понимаю. Но потом, когда мы уже начали расследовать его дело с друзьями, мы узнали, что, да, он сдался в плен под «Азовсталью».

– Знаете ли вы, как Брагим вступил в ряды украинской армии, он вынужден был взять украинское гражданство?

– Нет, у него нет украинского гражданства. У него есть разрешение на временное проживание в Украине. То есть он не был гражданином Украины, у него гражданство только Королевства Марокко. Но в Украине, насколько я знаю, это известная практика. Мой бывший молодой человек из Финляндии, и он точно так же пошел в морскую пехоту, но это было еще года четыре, наверное, назад. Я знаю, что у него тоже были коллеги из Британии и из Америки, то есть это популярная история. Но они не считаются наёмниками, у них те же права, как и у украинских солдат. Просто если вы гражданин другой страны, вы точно так же можете присоединиться к ВСУ, подписать контракт с армией. Учитывая, что Брагим служил всего лишь полгода, он начал службу буквально в конце октября – начале ноября, когда он попал в плен, еще даже год не прошел на тот момент с начала его службы. Я думаю, что ему даже оружие не разрешали брать, потому что обычно по этому контракту ты год проходишь обучение, а дальше два года тебе постепенно начинают разрешать делать уже больше вещей, скажем так.

А как я вообще узнала, что он попал в плен? Он меня познакомил с очень многими людьми в Киеве из технокультуры, и с одним из его друзей мы поддерживали связь, и когда в конце марта с Брагимом пропала связь, он нашел видео в Telegram-канале российского блогера «Сладков+», и там видео, как этот блогер показывает, и типа – «мой подписчик попал в плен. Зовут Брагим». И мы такие: «О боже!»

Первая мысль, конечно: слава богу, что он жив. После тех ужасов, которые происходили и происходят в Мариуполе. Вторая мысль: как попал в плен, что случилось, где он вообще, с ним все хорошо? Естественно, мы все ожидали, что к нему будет нормальное отношение, потому что его не взяли в плен, он сам сдался, сложил оружие, потому что у них закончилось пропитание. Нам казалось, что отношение к солдатам, которых взяли в плен и которые сами добровольно сдались, разное. Понятно, что Брагима от украинских солдат отличает только гражданство, но он не наемник, он вообще не служил до этого в армии, а когда началась война там был всего полгода. Он там водил машину, я знаю. И еще я знаю, что его использовали часто как переводчика, потому что он много языков знает. Он знает арабский, знает украинский немножко, знает русский хорошо, английский, то есть он хороший коммуникатор. И мы все ожидали, что будет нормальное отношение. А потом начали на этих всех российских подконтрольных государству медиа появляться статьи про страшного террориста-наемника, который там чуть ли не всех поубивал, и что его должны типа судить, и что его приговаривают к смертной казни. Это, конечно, страшно было все.

– А он рассказывал о том периоде, когда он служил? Как это происходило? И что с ним происходило во время первого года тренировок?

– Он рассказывал, что он на учениях. То есть им нельзя было рассказывать подробности, и он рассказывал, что он на учениях, что он пока только знакомится с людьми, общается… Знаю, что он работал как водитель грузовика очень долгое время. И так как там в их отряде были ребята из Британии, а не все украинцы знают английский, то он переводил часто какие-то вещи нашим ребятам. То есть его как переводчика использовали.

– В защиту Брагима выступило киевское клубное комьюнити. Поскольку вы тоже упомянули, что вы познакомились в клубе, расскажите, пожалуйста, об этой части его жизни.

– Когда мы с ним познакомились, мы пообщались, потом пошли танцевать, и он буквально всем там говорил: «Привет! Привет! Привет!..» Столько людей его знали, я просто была в шоке. Потому что для меня этот поход в клуб был четвертый раз, а он уже туда стабильно ходил, это были его друзья. Мне даже показалось, что он вообще главный персонаж всей этой истории, а мы все типа второстепенные герои, вся вечеринка вокруг него крутится. В принципе, вся технокультура, все вот это комьюнити, диджеи, продюсеры, все были с ним знакомы. Естественно, когда узнали, что он в беде, то наше украинское технокомьюнити написало письмо-обращение. Потому что все его знают, с ним общались, и для них это человек тоже очень важный.

– Вы упомянули, что Брагим делился с вами своими переживаниями, когда он пошел в армию, о чем шла речь?

– У него основные переживания были – это его диагноз, то, что у него депрессивное расстройство. И естественно, когда ты живешь с таким… Ментальные расстройство – это навсегда, ты просто в какой-то момент понимаешь, что это с тобой, и ты не можешь это никак исправить, ты должен просто как-то подстраивать свою жизнь и принимать тот факт, что я немного отличаюсь от других, и то, как я вижу этот мир, тоже отличается от других. И естественно, были у него переживания по поводу того, что он недостаточно хороший, недостаточно полезный, недостаточно умный… Хотя это все неправда была. Я никогда не слышала, чтобы он что-то оскорбительное сказал своим друзьям, чтобы он как-то неуважительно к кому-то относился. Даже если человек объективно был неправ, он все равно пытался как-то оправдать, встать на его защиту. И в армии, естественно, он хотел получить какие-то знания, он хотел быть полезным, и он переживал, говорил: «Я только учусь, а мне хочется помогать. Там ребята что-то делают, а я только пока наблюдаю...»

– Вы знаете, почему он вообще приехал учиться именно в Украину?

– Это у нас популярная практика, что ребята из арабских стран приезжают на учебу. Потому что у нас достаточно дешевое и качественное образование, а сертификат котируется в Европе и в их странах. И он тоже приехал на учебу. На тот момент он очень сильно поссорился с родителями и искал страну, в которой можно было бы и реализоваться в обучении, и работу найти. Поэтому он выбрал Украину, а потом так получилось, что он нашел друзей, нашел культуру – техносообщество, нашел какие-то интересы и просто влюбился в Киев.

– Рассказывал ли он о своей семье, почему он поругался с родителями?

– У них просто взгляды разошлись. Потому что родители его более консервативные, а он более прогрессивный. Зная его, я могу сказать, что ему по менталитету были ближе страны Европы. Поэтому с родителями они и разошлись. Это такая стандартная тинейджерская ситуация.

– У вас есть надежда, что можно Брагима спасти от смертной казни? Пытались ли вы что-то предпринимать в этом направлении?

– Конечно! Надежда умирает последней, и я не хочу, конечно, думать о негативном исходе. Сейчас мы уже получили письмо о том, что Европейский суд по правам человека рассмотрел его дело вне очереди, и они дали ответ, что они будут заниматься этим делом и в дальнейшем. Но основная проблема в том, что его судит суд несуществующей страны, не признанной никем из других стран, кроме России, и даже если бы это был суд России, то Россия решения ЕСПЧ не слушает, и, конечно, это усложняется. Но мы видим, что есть какая-то активность, сейчас вот у Брагима есть один месяц на апелляцию решения суда. И весь этот месяц мы все интенсивно работаем, чтобы изменить это решение, конечно.

– Что касается юристов, вы говорили, что вы ищете юристов, что они говорят? Возможно ли Брагиму получить юриста со стороны, например, который бы приехал в «​ДНР»​, чтобы защищать его?

– Проблема в том, что комментарии СМИ каждый раз дают разные адвокаты, и мы не знаем, кто его адвокат на самом деле. Есть информация об адвокатах двух британцев, которые тоже попали с ним в плен и которые фигурируют во всех публикациях об этом деле. Но адвокаты Брагима почему-то все время меняются, и мы не можем понять, кто это вообще. То есть там один раз интервью давала женщина, потом мужчина... Все эти люди, если погуглить их имена, то выясняется, что этот человек из России, то есть это люди, которые осуществляют свою практику по Конституции Российской Федерации. Что они делают в «ДНР»? Что это за «суд «ДНР»? Почему он вообще выносит какие-то решения, если он не признан никакими другими странами? Проблема еще и в том, что он же не гражданин Украины, поэтому тоже ничего сделать невозможно...

– Вы действуете сообща с родственниками Брагима?

– Да, конечно, друзья с ними общаются, я конкретно – нет. Родственники тоже несут определенную информацию в СМИ, отец Брагима говорил, что у него есть украинское гражданство. Зачем он это делал – непонятно. У нас была версия о том, что он просто не знал, потому что они не были в контакте долгое время. Ну, и потому что он просто был в шоке и переживал. Ну, и третий момент – Марокко занимает нейтральную позицию в контексте войны Украины и России, и возможно, его отец пророссийских взглядов. Что-то говорила его сестра. В целом родственники сейчас не дают комментарии, потому что они банально в шоке, и им это тоже надо пережить, потому что это страшная ситуация, когда близкий тебе человек попадает в плен и его хотят убить прямо у тебя на глазах, а ты ничего не можешь сделать.

– Вы видели видео, которые сняты в «​ДНР»​, есть ли у вас подозрения, что Брагим говорил под давлением? Может быть, он вообще изъяснялся по-другому, чем тогда, когда вы общались лично?

– Конечно, конечно. Начнем с того, что он выглядит совершенно по-другому. Цвет лица просто другой у человека. Там он белый как полотно, на этих интервью, синяки под глазами, весь такой несчастный. Он еще маленький, худенький вообще, ну, страшно на него смотреть, он похудевший. Плюс всегда снимают в закрытой одежде, и неизвестно, что там под этой одеждой, может, там какие-то синяки или что-то еще хуже. Поэтому, да, естественно, кажется, что он мог быть под давлением.