Протесты, вспыхнувшие в автономных регионах Таджикистана и Узбекистана в прошлом году, закончились кровавыми репрессиями. Десятки человек были убиты и сотни арестованы в неспокойной Горно-Бадахшанской области Таджикистана (ГБАО) и автономной Республике Каракалпакстан в составе Узбекистана.
Однако эксперты говорят, что самой большой жертвой репрессий можно назвать гражданское общество: именно видные правозащитники, журналисты и местные лидеры общественного мнения стали мишенью авторитарных режимов в обеих странах.
«Общей чертой, объединяющей разгоны демонстраций в Каракалпакстане и ГБАО, были согласованные усилия, направленные на то, чтобы подавить голоса протестующих: заставить замолчать гражданских лидеров, которые озвучивали недовольство местного населения, с целью получить еще большее влияние на управление областями», – отмечает Стив Свердлов, преподаватель Университета Южной Калифорнии.
В Таджикистане в результате подавления протестов в Горном Бадахшане по поводу недовольства властями в мае 2022 года погибли, по официальным данным, не менее 16 человек, хотя журналисты Радио Озоди (Таджикской редакции Радио Свобода) подтвердили гибель 34 людей.
В июле узбекские силовики открыли огонь на поражение при подавлении протестов против поправок к Конституции, влияющих на статус республики Каракалпакстан. Согласно данным Ташкента, погиб 21 человек.
Таджикские и узбекские власти обвинили многих из тех, кто стал жертвой репрессий, в пропаганде сепаратизма и подстрекательстве к насилию. Правозащитные группы называют эти обвинения политически мотивированными.
«Полная ликвидация любой потенциальной активности»
Одной из самых видных фигур, оказавшихся в центре репрессий в Таджикистане, стала Ульфатхоним Мамадшоева, правозащитница и журналистка из числа представителей этнического меньшинства памирцев.
Власти обвинили лидеров общины, составляющих большую часть населения ГБАО, численность которой оценивается в 250 тысяч человек, в разжигании беспорядков в регионе.
В декабре Мамадшоеву приговорили к 21 году лишения свободы по обвинению в экстремизме. В начале этого месяца ее перевели из следственного изолятора в женскую колонию для отбывания наказания.
Вскоре после ареста Мамадшоевой и ее бывшего мужа Холбаша Холбашова государственное телевидение показало кадры, на которых якобы снято, как пара призналась в помощи в планировании и организации акций протеста.
Но всего за несколько дней до этого Мамадшоева в интервью корреспондентам Радио Озоди в Душанбе отвергла причастность к протестам.
После окончания интервью неизвестные напали на журналистов и отобрали аппаратуру. Интервью так и не было передано в эфир.
Источник, близкий к делу Мамадшоевой, говоривший с «Озоди» на условиях анонимности, сказал, что ее заключение в тюрьму стало наказанием за ее регулярные публикации об убийстве таджикскими силовиками в 2021 году молодого памирца по имени Гулбидин Зиебеков, а также за ее долгую историю критической журналистики.
«Этот случай коснулся ее как женщину и как мать. Она не могла оставаться в стороне», – сказал источник.
Гнев по поводу смерти Зиебекова и решения Душанбе сместить местных чиновников спровоцировали майские протесты.
Проблемы Горно-Бадахшанской области и взаимное недоверие между местным населением и центральным правительством восходят к гражданской войне 1992-1997 годов в стране.
Во время конфликта местные лидеры, такие как Мамадшоева и Холбашов, были на стороне Объединенной таджикской оппозиции (ОТО).
Далее последовало мирное урегулирование, и временами шаткая власть Душанбе над горным регионом привела к формированию гражданской культуры с высоким уровнем вовлеченности населения, в отличие от других частей Таджикистана, где президент Таджикистана Эмомали Рахмон практически ликвидировал любую формальную политическую оппозицию.
В Горном Бадахшане появились так называемые неформальные лидеры. К большому недовольству Душанбе, эти местные лидеры пользуются большим влиянием в своих общинах.
Замира Дилдорбекова из Института исмаилитских исследований Ага Хана в Лондоне отмечает, что жители региона не рассматривают гражданское общество как «контрагента правительства».
Вместо этого, «в силу их призывов к большей подотчетности и прозрачности, роль гражданского общества и гражданского активизма в значительной степени воспринимается... как содействие развитию, предоставлению различных услуг населению там, где они недостаточны или отсутствуют», пояснила Дилдорбекова в комментарии «Озоди».
Многие памирцы являются последователями исмаилизма, ответвления шиитского ислама, в то время как большинство остальных таджиков – мусульмане-сунниты. Фонд Ага Хана, основанный живущим за границей духовным лидером исмаилитов, участвовал в инвестиционных и благотворительных проектах в Горном Бадахшане и других частях Таджикистана.
По мнению наблюдателей, сейчас пространство для гражданского общества сильно сужается.
После подавления майских протестов таджикские силовики преследовали, задержали и в некоторых случаях убили ряд видных неформальных лидеров, рассматривавшихся как противовес попыткам Душанбе установить полный контроль над регионом.
За этим последовали десятки арестов, в том числе активистов, которые сформировали специальный комитет, требуя справедливого расследования смерти Зиебекова.
В начале этого месяца, в преддверии годовщины военной операции по подавлению протестов, пять представителей гражданских групп в ГБАО пожаловались на то, что правительство оказывает давление на них, чтобы они добровольно распустили свои организации.
«Похоже, что [наши] организации властям не нужны», – сообщил Радио Озоди источник, связанный с этими объединениями, пожелавший не называть своего имени, опасаясь мести.
Комментируя заявления представителей гражданского общества, пресс-секретарь администрации ГБАО заявил, что закрытию подлежат только те НПО, которые «взаимодействовали с преступными группировками региона», и отверг предложения о проведении более широкой политики.
Представитель добавил, что «в уставах и регистрационных документах» этих организаций были обнаружены «многочисленные нарушения».
Однако Дилдорбекова из Института исмаилитских исследований считает, что правительство Таджикистана настроено на «полную ликвидацию любой потенциальной гражданской активности или любого рода агентов, в том числе на индивидуальном уровне, которые, по мнению властей, способны каким-либо образом угрожать режиму, в любой момент времени».
Насилия в Каракалпакстане и конец «оттепели» в Узбекистане
В Узбекистане власти также подвергли преследованиям видных общественных деятелей, в том числе Даулетмурата Тажимуратова, каракалпакского юриста и журналиста.
В январе Тажимуратов был приговорен к 16 годам лишения свободы после беспрецедентных антиправительственных протестов в автономной Республике Каракалпакстан в прошлом году. Его обвинили в попытке свергнуть местную власть с целью установить себя правителем Каракалпакстана.
В интервью «Азаттыку» (Казахской редакции Радио Свобода) во время рассмотрения апелляции по делу Тажимуратова на прошлой неделе его адвокат Сергей Майоров назвал подзащитного «политзаключенным, на которого власть возложила ответственность за свои ошибки».
Ошибка, о которой говорит Майоров, была связана с решением узбекских властей разработать проект поправок к Конституции, которые лишили бы регион с двухмиллионным населением законного права на проведение референдума о выходе из состава Узбекистана.
Тажимуратов и другие общественные деятели открыто выступили против этого шага, и именно его задержание, по-видимому, спровоцировало массовые протесты в столице края Нукусе 1 июля.
В отличие от ГБАО Каракалпакстан является автономной республикой с собственным флагом и парламентом, а каракалпакский язык, похожий на казахский, имеет официальный статус.
Правительство отменило предложенные конституционные изменения после кровавого подавления протестов, в ходе которых силовики открыли огонь по толпе.
Несмотря на особый статус Каракалпакстана, центральное правительство жестко контролирует республику, а пространство для активности здесь, возможно, более ограничено, чем где-либо еще в Узбекистане.
Во время суда Тажимуратов высоко оценил усилия президента Узбекистана Шавката Мирзияева по проведению реформ с момента прихода к власти в 2016 году. Он сказал, что благодаря изменениям активисты могут поднимать и обсуждать проблемы.
Но многие эксперты говорят, что прошлогоднее насилие может положить конец так называемой оттепели авторитарного режима.
Тажимуратов был одним из более чем 20 подсудимых, осужденных в январе, еще несколько десятков получили обвинительные заключения в марте.
«Я думаю, можно сказать, что ключ к реформам и свободам в Узбекистане лежит в том, что сейчас происходит в Каракалпакстане», – говорит Акылбек Муратов, живущий в Казахстане каракалпакский активист.
«Потому что если в одном регионе будут репрессии, а в другом нет, то уже существующая этническая напряженность будет только нарастать быстрее. Не будет устойчивости. Какую бы политику Ташкент ни выбрал для Каракалпакстана, мы увидим последствия в Узбекистане в целом», – добавляет Муратов.
Форум